Финалист «Фабрики звезд-4» и Стас Пьеха многим обязан своей фамилии. С одной стороны, популярность гарантирована, а с другой — многие воспринимают молодого артиста как изнеженного маменькиного сынка и внука знаменитой бабушки.

На самом деле Стас Пьеха вовсе не тепличное растение, и его родственникам пришлось помучиться, прежде чем парень взялся за ум. Он считался трудным подростком, и на счету юного хулигана было немало «подвигов». Например, как-то Стас признался, что в девятом классе ушел в запой, публикуют dni.ru

«Когда я окончил девятый класс, действительно на радостях ушел в запой, — комментирует „фабрикант“. Как у всех молодых: не тяжелый, не обремененный депрессиями, лечением и прочим, а просто в веселый школьный запой. С приятелями ездил в Пушкин, Петродворец, туда-сюда. По сути, и запоя-то не было. Как говорится, ураганил! Мы пиво пили, вино пили. Очень любил я крымское вино, друзья привозили. Прямо на вокзале в пять утра встречали поезд, загружали объемную тару и тут же шли дегустировать. Всякое бывало. Ну и водка тоже бывала».

В те времена Стаса неделями не было дома, пишет «Мегаполис-экспресс». «Неделями? — переспросил Стас. — Месяцами! У друзей жил, гулял, мог уехать в тур по окрестностям Петербурга. Отрывался, куролесил… Всегда по-разному. Просто мне было неинтересно сидеть одному, ничто меня не привязывало к дому. А по всему Питеру друзья, мне с ними интереснее тусоваться. Я не был совсем уж бесконтрольным, хотя, как всякий дворовый парень, имел приводы в милицию. Многих тогда раздражал буйный подросток с известной женской фамилией. Но не случалось такого, чтобы меня искали с собаками и вертолетами. Я звонил домой, старался всегда быть в зоне связи (хотя мобильных телефонов в ту пору не существовало), в критические моменты появлялся на пороге, надевал чистые джинсы и делал умное лицо, выслушивал нотации, обещал задуматься над своим поведением, а потом опять удирал».

«Дрался я регулярно, — признался Пьеха. — До крови. Сначала по необходимости, потом вошел во вкус. Раз — и сразу в глаз! Я ведь в такой ситуации находился, что приходилось все время что-то доказывать. Потому что Пьеха, потому что бабушкин внучок, маменькин сынок — такой ярлык на меня пытались недруги навесить. Много было желающих меня подколоть. А мне это не нравилось. Предвзятое мнение о себе приходилось ломать, причем в короткие сроки, иначе оно за мной закрепилось бы».

Чтобы заставить непослушного отпрыска взяться за ум, его маме и бабушке пришлось пойти на хитрость. «Лет до семнадцати я куролесил, — рассказывает Стас. — Наконец, устав со мной бороться, мама с бабушкой разработали хитроумный план. Вызвали меня телефонным звонком в Москву якобы на пару дней, повидаться. Я приехал без вещей, без денег, а назад меня уже не отпустили. Просто взяли и поместили из одной среды в другую. Все концы обрезали. Я оказался, можно сказать, под домашним арестом, стал жить в другом городе, с мамой и ее мужем. Сначала пытался протестовать, но потом внял советам взяться за ум. Заинтересовался философскими книжками, перечитал всего Кастанеду. Обливался холодной водой, увлекся литературой по оздоровительным системам. Мне вдруг стало интересно: почему я такой сложный товарищ по жизни, и вообще появилось желание найти баланс с собой и окружающими. Я начал понемножку разбираться в себе и людях. У меня даже была мысль стать психологом. До сих пор интересуюсь этими вопросами. Я стал религиозным человеком. Я теперь совсем другой. У меня совершенно другая жизнь, конкретные цели в жизни, работа, любовь, круг общения».

«В роли внука Пьехи не всякий смог бы стать полноценным, нормальным мужчиной. И эти все нормальные, мужские, правильные человеческие качества я в уличных университетах получил, — не без гордости говорит Пьеха-младший. — Не в другом месте. А все ненужное, наносное я давно отмел!