Как медики решают, кому лететь в космос, а кому нет, "Газете.Ru" рассказал заведующий отделом отбора космонавтов Государственного научного центра "Институт медико-биологических проблем РАН", доктор медицинских наук, профессор Юрий Воронков.

– Юрий Иванович, каждый раз, когда к полету на МКС готовится очередная экспедиция, врачи могут практически сменить экипаж, не допустив космонавтов к полету. Зачем нужен такой контроль со стороны медиков и как космонавты проходят медотбор?

– Медицинский отбор – это лишь часть необходимых мероприятий, которые используют для обеспечения безопасности космических полетов. Таким образом, это и отбор по анкетным данным, и образованию, то есть отбор прежде всего наиболее подготовленных в профессиональном отношении людей. Люди, которым предстоит работа в космосе, будут работать прежде всего в экстремальных условиях. Поэтому и отбирают тех, чье здоровье эти условия выдержит.

Когда к космическим полетам только готовились и на орбиту уже летали животные, нужно было понять, а выдержит ли эти необычные условия и перегрузки человек. Как известно, первыми кандидатами в космонавты стали военные летчики-истребители, ведь их здоровье считалось самым хорошим. Поначалу им предъявляли очень высокие требования. Даже у самого здорового человека можно найти какие-то слабые места. И надо сказать, как правило, мы их находили. Но по мере того как опыт медицинского обеспечения космических полетов накапливался, требования изменились. Примерно раз в восемь лет приходится их корректировать.

Сейчас, например, используется совместный приказ министров обороны и здравоохранения, где прописываются медицинские требования, применяемые и к командирам корабля, и к бортинженерам, и к космонавтам-исследованиям (от 08.01.01 №14/7 "Об утверждении Положения о медицинском освидетельствовании и контроле за состоянием здоровья кандидатов в космонавты, космонавтов и инструкторов-космонавтов". – "Газета.Ru"). Но, конечно, существует и индивидуальный подход.

– А можно сказать, что сейчас планка требований все-таки значительно снижена и пройти медотбор гораздо легче?

– Несомненно, требования уже не такие жесткие, как раньше. Но четко определить, годен человек в космонавты или нет, просто изучив перечень требований из положений, все равно нельзя. Конечно, с острым инфарктом или инсультом лететь на орбиту никто не разрешит. Есть еще целый ряд аналогичных состояний, но даже медики иногда между собой не могут об этом договориться. Не пускают в полет, например, с простудными заболеваниями, хотя все понимают, что завтра простуда может пройти, но ведь может и не пройти.

Так что для того чтобы определиться, в любом случае нужен коллектив специалистов. Человек, который хочет стать космонавтом, будь то летчик или инженер, или турист, сначала проходит амбулаторный отбор. В течение двух недель специалисты проводят разные исследования и только потом говорят: "Ну так вроде бы ничего… Вы еще сохранились, вас можно допустить к стационарному этапу отбора". Только тогда человека кладут в стационар. Это еще от 10 до 45 дней, в течение которых он опять проходит тех же специалистов, но уже с функционально-нагрузочными пробами. Разные экзекуции – барокамеру, центрифугу – мы применяем, чтобы при нагрузке провести то или иное исследование. Ведь у некоторых голова кружится не только от успехов, но и просто так. Это тоже важно знать.

– Возможный космический турист Грегори Олсен провалился именно на стационарном экзамене? Он был реальным кандидатом на место в "Союзе", но по медицинским показаниям его вдруг отстранили от дальнейшей подготовки.

– Там была непростая ситуация. На комиссии специалисты захотели еще раз убедиться в том, что у него достаточные резервные возможности, и попросили еще раз провести некоторые исследования в динамике. К туристам несколько иные подходы, чем к профессиональным космонавтам. Иногда эти требования предполагают даже большим объем обследований, чем обычно. И прежде всего– чтобы не нанести вреда самому туристу.

Но, если честно, мне лично очень жаль, что ему не удалось осуществить мечту. Олсен сам по себе очень мотивированный человек, готовил очень интересную научную программу. И я надеюсь, что у него еще не все потеряно. Хотя это вопрос достаточно сложный. Давать какие-то надежды человеку нельзя, потому что даже очень здоровый человек может завтра заболеть, и тогда комиссия все равно примет отрицательное решение.

– Получается, космонавт должен быть абсолютно здоровым человеком?

– Это не так. Сегодня почти у каждого из космонавтов есть та или иная, как мы называем, "особенность состояния здоровья" и даже заболевание. Диагноз "здоров" – это вообще исключение из правил. Но появляются новые более чувствительные и специфичные методы диагностики, новые подходы, которые дают нам возможность отбирать в том числе и людей с хроническими заболеваниями. Но в таком случае мы знаем, как они протекают в условиях невесомости, и уверены, что полет не навредит течению болезни. Это очень скрупулезная работа, и, увы, ее приходится выполнять все чаще и чаще. К сожалению, люди болеют. Это заметно и по нашим кандидатам. Мы сейчас с большим трудом отбираем более или менее здоровых людей, в том числе туристов. Наверное, влияют экология, вредные привычки, гиподинамия…

– А российские требования к кандидатам отличаются от требований медиков других стран?

– Система отбора других стран нам хорошо известна, потому что с европейским, японским, канадским и другими космическими агентствами мы тесно сотрудничаем. Но пока у нас опыта, конечно, больше. Вот, например, случай с японцами. Об этом особо нигде не говорили, но когда телекомпания TBS захотела, чтобы японский журналист полетел в космос, и заплатила за это деньги, нам пришлось провести достаточно серьезную работу: сразу отобрать космонавта не получилось. Из 21 человека, которых японские специалисты представили нам как абсолютно здоровых кандидатов, мы вообще никого не смогли выбрать. Второй раз опять не получилось: медотбор прошел только Риоки Кикутти, а необходимо было иметь дублера. И только на третий раз мы выбрали Тоехиро Акияму (он и полетел на станцию "Мир" с экспедицией посещения. – "Газета.Ru"). Сейчас кажется, что все это вроде бы было легко и весело. Но на самом деле все очень непросто и серьезно. После второго нашего приезда пришел к нам профессор, побритый наголо. Мы его спрашиваем, в чем дело, а он говорит, что переживает, так как не справился с работой. Не исключено, что следующий его шаг, не отбери мы кандидатов, был бы в стиле японских традиций.

– Раньше было престижно быть космонавтом, сейчас, видимо, престижно быть космическим туристом. Во всяком случае, в последнее время очень часто известные люди заявляют, что собираются лететь на МКС? и уже проходят отбор ИМБП и тренируются в ЦПК, но на самом деле это оказывается саморекламой. Как часто у вас действительно бывают люди, желающие оказаться в числе космических туристов?

– На сегодня готовых – таких, чтобы завтра или через месяц могли лететь, у нас нет. Но не секрет, что многие по-настоящему интересные люди проходили у нас отбор. И Джеймс Кемерон, и Ланс Баас. Многие наши популярные актеры и певцы – Владимир Стеклов, Ольга Кабо, Валерий Леонтьев, Андрей Соколов, Амалия Мордвинова. Конечно, не все выдержали испытания успешно, но для многих было чисто по-человечески интересно и важно узнать, что у них со здоровьем, потому что до тех пор никто из них такого комплексного обследования не проходил. Без преувеличения можно сказать, что человеку чрезвычайно важно знать все о своем организме. Например, вроде бы он и ничего, здоровый, но оказывается, что есть большие проблемы. Самое неприятное, что многие болезни протекают скрыто, никто о них не знает, и к врачам обращаются в последний момент. А мы можем вовремя предупредить и вылечить.

– В 2006 году ИМБП собирается провести эксперимент по имитации полета на Марс. Будет ли проводиться медицинский отбор его участников? И зачем вообще нужны такие эксперименты?

– Ни один испытатель не допускается к экспериментам без особого медицинского отбора. Он обязательно проходит медицинскую комиссию, хотя и не такую строгую, как космонавты. В этом случае также. Специалисты обязательно посмотрят, можно ли допустить данного конкретного человека к воздействию тех или иных факторов, которые предполагаются в ходе испытаний, чтобы ему не навредить. Я считаю, что уровень подготовки и проведения подобных экспериментов – огромная заслуга нашей страны. Вроде бы эксперименты на людях всеми осуждаются. Но в нашем институте, директором которого является академик Анатолий Григорьев, такие исследования проводятся не одно десятилетие, и сегодня можно с уверенностью сказать, что это позволило нам в реальных ситуациях не потерять людей.

Например, в нашей клинике проводился эксперимент с 366-суточной антиортостатической гипокинезией (АНОГ -8º). (Человек пребывает в лежачем состоянии под определенным углом, вниз головой. – "Газета.Ru"). Это был очень важный эксперимент. Мы увидели, что в результате перераспределения жидких сред в организме возникают серьезные изменения. И после этого мы смогли успешно обеспечить годовой полет советских космонавтов. А потом они летали и больше года.

Это отдельная наука, которая, может быть, сегодня не всем покажется важной, но рано или поздно будет востребована. Физиологические механизмы влияния невесомости вызывают все больше интереса. В конце октября этого года на 4-й международном конгрессе по авиационно-космической, морской, экстремальной и экологической медицине с участием наших международных партнеров, в том числе из стран СНГ, американцев и европейцев, мы обсуждали самые важные проблемы и пути их решения. Но, к сожалению, пока огромный опыт гражданской и военной авиакосмической медицины недостаточно используется в обычной клинической практике.

– Юрий Иванович, кроме того, что вы возглавляете отдел отбора космонавтов ИМБП, вы еще и первый вице-президент Ассоциации авиационно-космической, морской, экстремальной и экологической медицины России. Это означает, что ваш опыт в подготовке профессиональных космонавтов применяется и в земной жизни?

– Система отбор космонавтов – это только вершина айсберга. Мы, например, очень много лет обследовали водолазов-глубоководников. Это люди, которые выполняют очень серьезную производственную работу (прокладка и ремонт нефте- и газопроводов) на глубине более 100 метров. Они иногда до 30 суток находятся на большой глубине под повышенным давлением. Я считаю, что их работа не менее опасна, чем работа в космосе. Ведь если космонавта еще можно экстренно эвакуировать, то здесь быстро поднять человека наверх просто нельзя: необходима медленная декомпрессия. Кроме того, обследование у нас проходили экипажи подводных аппаратов, мы составляли инструкции для отбора специалистов на эти аппараты, работали с МЧС. Наши подходы используют многие специалисты. К нам обращались, даже когда встал вопрос об освидетельствовании тогдашнего президента России Бориса Ельцина и готовился законопроект "Об освидетельствовании высших государственных деятелей и депутатов".

– Сейчас много говорят о возможности в скором будущем суборбитальных полетов для непрофессиональных космонавтов. Как считаете, какое здоровье необходимо иметь кандитатам?

– Полет SpaceShipOne – это особая история. Некоторые считают, что можно летать вообще без какой-либо оценки состояния здоровья, как на самолете. Но это заблуждение. Должны быть специальные критерии. Люди готовы идти на сознательный риск, но при этом никто не говорит, на ком должна лежать ответственность. А если что-то случится – как эвакуировать, как оказывать помощь? Эти вопросы должны быть проработаны заранее. Я считаю, что нельзя относиться к пассажирам суборбитальных кораблей как к пассажирам авиалиний. Тем более что даже при полетах на регулярных рейсах случаются трагедии. Закрывать глаза на это было бы неправильно. Рано или поздно все равно появятся люди, которые будут давать разрешение на такой полет.

– Но все-таки возможно, что в отдаленном будущем полететь в космос сможет каждый, кто захочет?

– Думаю, несомненно. Тем более что уже сейчас этих возможностей гораздо больше. Единственное, чего бы мне не хотелось, – чтобы все определяли деньги, сообщает gazeta.ru